Монах и бес (2016) смотреть онлайн

В монастыре, где ветры гнут сосны, как будто молитвой просят прощения у неба, появился человек. Имя его было Иван — ни княжеское, ни особенное, простое, как сама земля. И в тот день, когда он переступил порог древней обители, солнце висело низко, а снег, подтаявший и вновь застывший, скрипел под ногами, как старинная дверь. Братья встретили его без особого любопытства — уж слишком часто в последние годы стали приходить разные: кто от скорби, кто от совести, а кто просто — спрятаться от себя.

Но с Иваном с самого начала всё пошло не так. Не так, как привыкли здесь. Он не задавал лишних вопросов, не стонал от непосильных работ, не пытался сблизиться, и при этом — не был ни надменным, ни унылым. Он работал. Чисто, честно, с каким-то почти детским упоением. Если игумен давал ему таскать воду — Иван таскал до заката. Если приказывал переписывать псалмы — тот сидел ночами, пока пальцы не сводило. Но всё бы ничего, если бы не его взгляд. В нем было что-то… не от этого мира. Не мистика даже, а какая-то древняя, неудобная для мирского взгляда правда.

Игумен, отец Пафнутий, человек немолодой, знавший и войну, и блуд, и высоту поста, с самого начала почувствовал в новоприбывшем — угрозу. Нет, не ту, что бунт или ересь, а ту, что нарушает стройность монастырского уклада. Иван был слишком... несломлен. И в этом была его странная сила. В век, когда слабость прикрывали речами о покаянии, он держал спину прямо. Он не доказывал ничего — просто был.

По монастырю пошли слухи. Кто-то шептал, что Иван — блаженный, посланный сверху, чтобы напомнить о смирении. Другие уверяли, что в нем живёт бес — уж больно часто его видели разговаривающим сам с собой у стены, где была старая икона, почти стертая временем. А однажды ночью, когда луна висела над монастырем, как глаз, пристально следящий за спящими, кто-то увидел, как келья Ивана озарилась мягким светом, словно свеча разгорелась сама по себе. Наутро он вышел на службу как ни в чем не бывало, с тем же спокойным лицом, будто ничего странного не происходило.

Игумен тем временем решил проверить Ивана на прочность. Он поручал ему все более абсурдные дела — копать замерзшую землю под будущий огород, чинить крышу во время ливня, красить стены побелкой, разбавленной почти водой. Но Иван справлялся. Он не жаловался. И всё чаще в его поступках проглядывало что-то… пророческое. Словно каждое его движение было продиктовано не волей человека, а чем-то высшим — или, наоборот, глубоко темным.

Брат Алексей, младший послушник, однажды подслушал, как Иван разговаривает с кем-то, называя его “другом”. Но в келье он был один. На вопрос — с кем он говорил, — Иван лишь улыбнулся и сказал: «С тем, кто давно живет внутри. Он знает больше, чем мы думаем». Было в этих словах что-то простое и пугающее одновременно. Алексей стал молиться усерднее, но и глаз с Ивана больше не спускал.

А однажды в монастырь пришли странники. Люди обветренные, нищие и немые. Они сидели у ворот, пока Иван не вышел и не подал им хлеб. Один из них — слепой — прикоснулся к его руке и… заговорил. Такого здесь не видели со времён чудотворца Сергия. Игумен впал в смятение. «Бесы тоже могут творить чудеса, — говорил он братьям. — Не забывайте: сатана тоже был ангелом». И тогда он принял решение — изгнать Ивана.

Но выгнать его не получилось. В тот же вечер, когда собрались старшие монахи и приготовили бумаги, в монастыре случился пожар. Загорелась трапезная. Пламя взвилось выше колокольни, ветер подхватывал искры, как пыль. Пока все бросились тушить, Иван вошел в огонь — без страха, без слова. Вынес иконы, книги, мощи — всё, что мог. Одежда на нем горела, волосы тлели, но лицо оставалось спокойным. Он не кричал. Не просил помощи. А когда огонь потушили, он стоял посреди пепелища, как фигура из сна.

После этого отец Пафнутий замолчал. Он больше не упрекал Ивана, но и не прощал. Как будто признал его, но не принял. Между ними висела тень — то ли святого, то ли дьявольского происхождения.

А Иван остался. Делал своё. Никому не навязывал разговоров, не учил жизни. Только однажды, когда брат Алексей подошел к нему и спросил — «Ты кто?», — Иван ответил тихо: «Тот, кто слышит и вас, и его». Кого — так и не сказал.

В том, как он ходил по монастырю, как молился у древней стены, было что-то от героя фильма «Монах и бес». Та же внутренняя борьба, то же ощущение постоянного присутствия невидимого, но чувствующего спутника. Иван не был ни святым, ни безумцем. Он был живым. А в мире, где многие прячутся за рясу, чтобы спрятать от мира свою боль, быть живым — страшнее любого беса.

И, может быть, именно это и пугало больше всего.